Колумбарий

 

Первый московский крематорий заработал в 1927 году. Но еще за 2 года до этого, в январе 1925 г. в музее Московского коммунального хозяйства была открыта выставка, на которой посетители могли увидеть модели и фотографии заграничных крематориев, печей, познакомиться с последними достижениями в этой области. Здесь же шла активная запись в Общество содействия кремации. Колумбарный тип похорон был объявлен  самым передовым и вокруг него  развернулась мощная агитационная компания.  Истинной задачей внедрения этих "передовых"  подходов  была борьба против  церкви.

 

Самые оригинальные в художественном плане урны, относятся к 30- 50 годам 20  века. Урны, по сути заменяли собой надгробные памятники. Они содержали все те же композиционные решения, что и  обычные надгробия -  фото  умершего, короткие эпитафии, отсылки к профессии  почившего, традиционные элеметны декорирования (цветы, ленты и т.п.).  Урны выставлялись  в застекленных нишах. 

 

Позднее, традиция декорирования урн практически исчезла, их стали помещать в закрытые  колумбарные ниши и запечатывать  скромной плитой с фото и именем погребенного.

 

Именно поэтому,  советские урны середины  20 века, уже с полным правом можно назвать оригинальным памятником ритуального искусства.

 

Спустя по меньшей мере шесть десятилетий, они доносят до нас отпечаток своего времени и удивительно передают мотивы любви, скорби и почитания тех, кто создавал эти урны для увековечивания памяти своих близких.  Эти памятники, являются выразительным подтверждением удивительного противоречия: даже принимая атеистические тенденции своего времени, люди, продолжают ощущать связь  с ушедшими, ибо если верить в совершенный предел, то для чего вкладывать любовь и красоту в место последнего

пристанища?

 

Фотографии урн и комментарии предоставленые  Еленой Черданцевой

В колумбарии на Донском сохранились игрушки, открытки, украшения, букетики довоенной поры; сохранились снимки изобретателей, летчиков, военных, партизан, парашютистов, врачей… Фотографии многих из этих людей не найти больше нигде. Даже в их семьях, потому что наша страна пережила и период репрессий, и жестокую войну, многим было не до семейных альбомов. Здесь сохранились стихи, которые родные, друзья, написали, провожая близких и дорогих в последний путь.

На самом верху, под потолком  урна с прахом Серафима Иванова, борт-радиста самолета СССР Н-170», который вместе с Михаилом Водопьяновым совершил первую в мире посадку на льдину на Северном полюсе. Полет произошел в те времена, когда большинство человечества всерьез считало Северный полюс «пределом жизни». Полная биография радиста широкой публике нигде не представлена, может, ее знают историки, но статей в интернете нет. Ясно только одно, что был он челюскинец и моряк. Отчего умер молодым, точно, не известно, вроде простудился во время перелета. Фотографий его тоже нигде нет. Возможно, что единственный сохранившийся снимок – вот только здесь на стене

.

В колумбарии можно увидеть необычные урны первых авиаторов нашей страны. Они часто разбивались в хрупких самолетах. А друзья и коллеги приспособили для хранения их праха цилиндры от моторов самолетов. Моды на урны не было. Никто не знал, как они должны выглядеть. Церковь уже не задавала каноны, поэтому родственники и проявляли фантазию. Творили, кто во что горазд, и теперь их творчество – самый настоящий портрет эпохи 30-40 гг. прошлого века. Той, где летчиками бредили, считали их небожителями, и в которой они гибли молодыми. Но до сих пор на слуху имена Молотов, Каманин, Громов, Чкалов… А цилиндры – это романтика; вроде бы маленькие детали самолета, но после его крушения часто они одни остаются целыми, тогда как всё остальное разбивалось в щепки. Так почему бы не взять цилиндр для почетной миссии – стать последним пристанищем? По габаритам он подходит, профессию человека отражает и сам по себе выделяется образно, пластически, пафосно. Цилиндры ставили на специальный подиум, где каждый мог их заметить. К тому же он соответствует словам авиационного гимна «А вместо сердца пламенный мотор!..»

В скрытом от всех дальнем углу находится урна «Скорбь», которую считают одним из лучших творений скульптора Ивана Дмитриевича Шадра. Шадр известен тем, что первым в СССР создал обобщенно-типичные образы людей советской эпохи - «Сеятель», «Красноармеец», «Крестьянин», он же сделал памятник Горькому в Москве и всем известную девушку с веслом. Прообраз той самой девушки, что стоит во всех городских парках страны. Девушка Шадра не стала обобщенным образом, слишком была хороша. Все работы Шадра хранятся в запасниках Третьяковки, только одна выставлена у стен галереи – «Булыжник – оружие пролетариата». Работы Шадра стоят и на Новодевичьем –памятник Надежды Аллилуевой, жены Сталина. И памятник Немировичу-Данченко...  Правда, многие его работы, как и урна «Скорбь» - копии. Подлинники хранят в музее, они слишком хрупкие и дорогие, чтобы стоять на улице.

 

 

 

 

Об урне «Скорбь», созданной Шадром, очень грубо отозвался Горький. Урна представляет собою квадрат, а внутри него проступает лицо матери и ее рука, которую она в ужасе и скорби прижимает к лицу. Скульптор каждый раз искал необычные решения для своих работ. В данном случае подразумевалось, что сын всегда в голове у матери, причем буквально. Правда, чтобы это понять, наверное, надо знать предысторию. Горький же высказался нелестно, сказав, что если искусство требует каких-то пояснений- то это не искусство, а г..но. Однако время показало, что писатель оказался не прав.

Буквально в трех метрах от работы Шадра стоит пыльный бюст – голова женщины в платке и вокруг ее плеч очень необычное сплетение рук, не то ее собственных, не то обнимающих ее... Мы много раз проходили мимо нее, не придавая ей значения, бюстов на кладбищах не мало .Но впоследствии выяснилось, что этот бюст работы Сергея Дмитриевича Меркурова.

Один из самых известных скульпторов СССР, академик, народный художник, автор многочисленных монументов Сталину (в том числе трех самых крупных на территории СССР) и Ленину.

Он сделал памятники многим известным людям – Льву Толстому, Тимирязеву, Циолковскому… Сделал пять надгробных памятников у Кремлевской стены – Жданову, Фрунзе, Дзержинскому, Калинину, Свердлову. Именно Меркуров снимал посмертные маски со многих знаменитых современников – Лев Толстой, Алексей Толстой, Сергей Эйзенштейн, Валерий Чкалов и т.д. Всего их более 300. 

Возможно, что фигура на Донском относится к ранним его работам, она могла участвовать в какой-нибудь выставке, где ее и купили для кладбища. Правда, имена обеих женщин, чье последнее пристанище украшает бюст, неизвестны истории. Остались ли вообще потомки в той семье? На постаменте висит листочек с просьбой родным зайти в администрацию. Значит, никто сюда не ходит.

 

Никто не приходит и ко многим другим захороненным в колумбарии Донского. Напрасно взывают "Срочно обратиться в администрацию  кладбища!" требовательные таблички на  тусклых стеклах колумбарных ниш, покрытых пылью ушедших  десятилетий.